Содержание

Бани-Солеварни Русского Приильменья
Руса под именем "Русь" в летописях.
С.Ф. Платонов"Руса"(в поддержку гипотезы А.А.Шахматова
 о древнейшей Руси в Южном Приильменье).
Ильменская Русь.
 А.Шлёцер о ручье "Руса"
Акт научно-исследовательской экспертизы Института 
Российской Истории РАН 
"О времени основания города Старая Русса Новгородской Области" 
и доклад на конференции "Новгородика 2010" К.А. Аверьянова "О времени возникновения 
Старой Руссы".
Акт научной экспертизы Института Российской Истории РАН 
"О времени появления имени "Русь" (Руса) в Южном Приильменье".
Встречи с Г.И.Анохиным и И.Н.Вязининым. 
Археологи:А.Ф.Медведев, В.Г.Миронова и Г.П.Смирнова о Старой Руссе 
Аорсы из царства Яньцай (Проторусы  из "царства соли"). 
О князе Русе и библейском Роше (архонтах Великой Соли).
В.В.Фомин "Южнобалтийские славяне в истории Старой Руссы"
(Князь Аскольд из Старорусской Руси)
Об итогах археологического изучения Старой Руссы  в «нулевые [двухтысячные] годы»
(ЗА ЧЕСТНУЮ АРХЕОЛОГИЮ!).
Старая Русса - малая Родина киевского князя Аскольда! 
ВИДЕОРОЛИК О ПОЕЗДКЕ НА МОГИЛУ ИСТОРИКА В.Н. ТАТИЩЕВА от 07.06.2012.

  С.Ф. Платонов"Руса" (2 мая 1920).


 

В новом труде А.А.Шахматова «Древнейшие судьбы русского племени», в главе пятой «Начало русского государства», находим ряд любопытных соображений о «путях и средствах политического влияния варягов» на восточное славянство и соседних с ним финнов русского севера и северо-запада.

А.А.Шахматов догадывается, что в IX – X веках «на северо-западе России был такой политический центр варягов, откуда они господствовали над финскими и восточно-славянскими племенами». При определении места этого центра не всегда можно пользоваться показаниями наших летописных сводов, потому, что память летописца многого не удержала из событий той эпохи.

О древнейших судьбах варягов на славянском севере ценнее показания арабско-персидских историко-географических сочинений X века, в которых, между прочим, есть любопытное, хотя и не совсем точное известие о русском «острове», известие, восходящее даже к IX веку.

Оно читается в передаче А.Я.Гаркави и А.А.Шахматова так: «Что касается до Русии, то находится она на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они (русь), занимает пространство трех дней пути; покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, и она уже трясется от обилия в ней воды».

Так определяется арабами положение варягорусского центра, откуда варяги делали набеги на славян, забирали их в плен и продавали болгарам и хазарам на нижневолжских рынках. По определению трудно, конечно указать какое именно место разумелось здесь арабами. «Не ясно (говорит А.А.Шахматов), что был за остров, где арабы полагали русское государство». Он не склонен разуметь здесь Новгород, хотя скандинавы и называли его Holmgard (островной город): «само имя Новгорода показывает, что ему предшествовал другой город, другой политический центр».

Таким древнейшим центром А.А.Шахматов расположен считать Старую Русу: «вероятным представляется, что островным городом (Holmgard) скандинавы называли город, получивший позже (после основания Новгорода) имя Старой Русы». Это свое заключение А.А.Шахматов подкрепляет любопытными данными:

«Город этот (говорит он о Старой Руссе) расположен на обоих берегах Полисти в незначительном расстоянии от Новгорода; Новую Руссу находим в виде селения на реке Поле в Демянском уезде; другую Новую Руссу – на западно-европейских картах XVI – XVII века на реке Шелони там, где новгородские источники указывают погост Струпинский; мы не знаем о времени основании этих поселений из летописи, но Старая Руса (под именем Руса) упоминается уже в 1167 году.



Отметим в Русе Остров, очевидно между обоими берегами Полисти; на нем игумен Мартирий срубил в 1192 году церковь и монастырь во имя Св. Преображения. Речка, впадающая в Полисть в самом городе, называется Порусьей; местность вокруг города носила название Околорусье, как видно из писцовых книг около 1498 года. Это может указывать на древность названия Русы. Мы видели, что скандинавы производили оживленный торг с волжскими болгарами и хазарами; их купцы направлялись по Волге; в Итиле, как видно из сообщения Ал-Бекри, знали, что Волга течет в страну хазар из страны русов; это может служить лишним указанием на то, где искать древнейшую Русь».

Эти любопытные и ценные соображения ищут древнейшую Русь между Ильменем и Волжскими верховьями. Материал, приведенный А.А.Шахматовым для обоснования его соображений можно несколько пополнить. Мне пришлось, совсем по иной исторической теме, заинтересоваться названием «Руса» и производными от него названиями и убедиться в том, что не только многие пункты отмеченного А.А.Шахматовым района носят такие названия, но и вся местность к югу от оз. Ильменя слыла, еще в XV веке под именем Русы.

Отчасти мои наблюдения были изложены в отзыве о труде А.К.Байкова «Шелонская операция царя Ивана III Васильевича». Здесь прежде всего укажу на то любопытное обстоятельство, что имя Русы мелькает на всех важнейших водных путях от Ильменя: на Шелони (Новая Руса на Мшаги); на Ловати и Полисти (Старая Руса, р.Порусья и озеро Русское, которое надобно считать за исток р.Порусьи); на р.Поле (Новая Руса близ волоков к оз Селигеру и Стержу; также село Русино или Росино у р.Рытной ниже Демьянска); на Мсте (дер.Руска близ Ям-Бронниц и там же р.Русская приток или рукав р.Рог).

Нет поводов сомневаться в древности приведенных названий и в том, что они намечают пути, которыми пользовалась русь. Далее можно отметить, что словом «Руса» в XV веке назывались не только отдельные поселки, но иногда и целые районы. Так под 1443 годом в одном из списков Новгородской летописи говорится о построении церкви св. Николы «на Кречеве в Русе». Кречево – село на берегу Полисти в нескольких верстах от Старой Русы, ничем не связанное с городом; таким образом, слова «Руса» должны были означать в данном случае нечто более пространное, чем городское поселение.

Софийская первая и Львовская летописи, рассказывая о походе великого князя Ивана III на Новгород в 1471 году, выражаются так, что великий князь, послав пред собою передовые рати, «повеле им пригороды Новгородские в Русе повоевати за озером, за Ильмером, против города». Здесь «в Русе» означает все южное побережье Ильменя «против» Новгорода, стоящего на севере от озера. Усвоив такой смысл термина «в Русе», мы поймем, что и Никоновская летопись под «Русою» разумеет не один город, когда говорит, что передовые полки князя Даниила Холмского в 1471году дошли «до Русы поплениша и пожгоша места те».

Равным образом надлежит разуметь не один город Старую Русу, а всю его округу в дальнейшем рассказе летописей (Никоновской и Воскресенской), в которых повествуется о Коростынской битве и последующих событиях 1471 года. Едва успел князь Даниил Холмский, идя от Русы на запад, поразить новгородцев на Коростыне и вернуться «к Русе», – «оже в Русе иная рать пешая». Новгородцы зашли в тыл Холмскому, «а пришли рекою же на судах Полою, Ильменем»; и Холмскому пришлось сразиться с ними в Русе и, побив их, идти (вероятно преследуя побежденных ) к городу Демону. Так рекою Полою в судах нельзя дойти до города Старой Русы, лежащего на Полисти, а не на Поле, то данное известие летописей вызвало недоумение и споры ученых, подозревавших здесь порчу летописного текста и различно восстановлявших правильное чтение.

Затруднение вовсе исчезает, если допустить, что летописи под «Русою» разумели весь район между реками Полистью и Полою и, что новгородская рать, придя в этот район на р.Поле встретились с Холмским не у города Старой Русы, а восточнее его, и после поражения отступила к Демону, имевшему в ту эпоху большое стратегическое значение. Не вдаваясь в подробности, заметим только, что военные операции московских государей против Новгорода в XV веке направлялись главным образом по южным путям (Демонскому, Селигерскому) и имели своей целью разобщить Новгород и его возможную союзницу Литву; при этом Демон, лежащий почти на самой р.Поле, получал значение важного дорожного узла на путях от Новгорода к литовским и московским рубежам. Вот почему новгородская рать и могла оказаться на р.Поле «в Русе».


Думаем, что приведенными примерами достаточно утверждается факт распространения имени «Руса» от города на всю его округу. Решаемся сказать еще более. В XV веке, к которому относятся приведенные выше свидетельства летописей, употребление имени «Руса» как будто колебалось; древнейшее значение слова (Руса=страна) сменялось новейшим (Руса=Старая Руса=город). Когда читаем сплошь летописные тексты, видим это шатание термина; одна и та же летопись дает его то в одном, то в другом значении, разумею то город Старую Руссу («срубише в Русе город»), то область («пригороды Новгородские в Русе»; «придте князь великий … на Русу»). Впрочем, делаем это замечание лишь, кстати и мимоходом.

Что касается до «острова», упоминаемого арабскими писателями при определении местожительства варягов – руси, то о нем, конечно, можно только гадать. Напрасно А.А.Шахматов отмечает «остров» в Старой Русе, на котором архиепископ Мартирий срубил в 1192 году церковь Преображения и устроил Спасский монастырь: этот «остров» не был «между обоими берегами Полисти» в нашем смысле слова островом. «Спасский монастырь, что в Русе на посаде», стоит насколько известно, не на острове, а на правом берегу Полисти, и место его нахождения могло получить название «острова» (данное ему в летописи) лишь в смысле бугра среди низины или леска, среди открытого поля (такие бугры и рощи иногда зовутся островами).

На острове существующем в Старой Русе (между Полистью, Порусьей и Перерытицей), храма основанного Мартирием не бывало. Название «Остров» или «Острова» в XV веке носила недалекая от Старой Русы местность северо – восточный угол Воскресенского погоста между реками Редьей и Ловатью, от города Русы на юго – восток. В писцовых книгах конца XV века «в Островах» и «в Острове» помечено несколько деревень, на которых деревня Язва или Язвы, на правом берегу Редьи, известна и ныне. Ни тексты писцовых книг, ни современные нам карты не обнаруживают оснований, по которым данная местность получила наименование «Острова»; но само существование такого термина в XV веке не лишено интереса и значения для темы А.А.Шахматова.

Соображая общие географические условия тех мест, на которые обратил своё внимание А.А.Шахматов, мы пожалуй можем понять почему далекие арабские географы сочли это место островом. Низовья рек, впадающих с юга в оз.Ильмень, и теперь (а тем более в древности) окружены открытыми водными или же болотистыми пространствами. Само озеро Ильмень «представляет собой не что иное, как постоянное наводнение низменной котловины, не успевающее перелиться в Ладожское озеро».

Сплошная полоса болот, идущих по границе Старорусского и Демянского уездов (и между ними огромное болото «Невий мох»), ограничивает наш район с востока. Такая же широкая полоса болот на границах Холмского, Порховского и Старорусского уездов, с многочисленными в болотах озерами, окаймляет район наш с юга и юго – запада. Только на западе по Шелони есть сухой выход – к Пейпусу и Псковскому озеру; да и на юго – востоке по верховьям Полы и Щеберихи возможен сравнительно сухой переход к верхнее – волжским озерам.

Если счесть Псковское озеро и Селигер с Волговерховьем за границы нашего района, то возможно утверждать, что он отовсюду окружен влагою или в виде открытых озер, или в виде непроходных болот. Новгородцы XV века полагали свою защиту в этом обилии влаги; и москвичи знали, что «бише же земля Новгородская озеры и болоты велми наводнена, и того ради в летние времена рать конная не бывала в них никогда же».

Еще с большей уверенностью, чем новгородцы, древние варяги могли считать себя в безопасности за непроходимою водною линией и чувствовать себя в Русе, как на острове. Отсюда, с низовий Шелони, Ловати и Мсты, легко могли они ходить как на свой родной запад, так и в Поволжье, и в Поднепровье, и на суровый финский север. И в далеких южных странах они называли свое становище в Русе островом, который занимает пространство трех дней пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, и она уже трясется…

Будущие изыскания соберут, конечно, больший и лучший материал для уяснения и укрепления гипотезы А.А.Шахматова о варяжском центре на Южном берегу Ильменя. Но эта гипотеза уже теперь имеет все свойства доброкачественного научного построения и открывает нам новую историческую перспективу. Руса – город и Руса – область получают новый и весьма значительный смысл.

 

В примечание к статье "Руса" С.Ф.Платонов на стр.4 комментирует:

"На планах Старой Русы XVIII века (в архиве б.Сената) можно заметить, что местность, где был основан Спасский монастырь, представляла собой сухое место между Полистью и озерцами и ручьями, содержащими по-видимому, солёную влагу".

 

 

 

 

 

 

А.А. ШАХМАТОВ
ДРЕВНЕЙШИЕ СУДЬБЫ РУССКОГО ПЛЕМЕНИ (1919 г.)
глава V Начало Русского Государства (выдержки)



Летопись ничего не говорит об основании варягами государства, откуда распространилось их влияние,… хотя и даёт основание догадываться, что на северо-западе России был такой политический центр варягов, откуда они господствовали…

Умолчание летописи возмещается, во-первых, свидетельством некоторых источников, во-вторых, анализом последующих событий. Эти последующие события дают основание догадываться и о том, как постепенно складывалось на севере России варяжское государство, захватившее во второй половине IX в. днепровский путь, овладевшее Киевом и перенёсшее туда своё могущество.

Сравнительное изучение данных о славянах и русах, сообщаемых Ибн-Рустэ, Гардизи, Ал-Бекри, а также анонимным персидским географом X в., показало, что все четверо имели один общий источник, каковым надо признать географический труд Гайхани (Джейхани), составленный, по-видимому, после 922-3 года; Джейхани использовал старшие свидетельства и в числе их такие, которые восходят к первой половине IX ст.

К одному из таких старших источников восходит нижеследующее место Ибн-Рустэ, находящее себе соответствие у Гардизи: «Что касается до Русии, то находится она на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они (Русь), занимает пространство трех дней пути, покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, и она уже трясется по причине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется хакан-Русь. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают из (славян) в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там». Мне кажется отсюда несомненным тот вывод, который из приведенного отрывка сделал Вестберг, что русы образовывали на славянском севере военно-организованную, ведшую торговлю, разбойническую колонию численностью до ста человек.

Вероятным представляется, что островным городом, Holmgardr, скандинавы называли город, получивший позже (после основания Новгорода) имя Старой Русы. Город этот расположен на обоих берегах Полисти в незначительном расстоянии от Новгорода; Новую Русу находим в виде селения, на реке Поле в Демянском уезде; другую Новую Руссу – на западно-европейских картах XVI и XVII века на реке Шелони там, где новгородские источники указывают погост Струпинский: мы не знаем о времени основания этих поселений из летописей, но Старая Руса (под именем Руса) упоминается уже в 1167 году. Отметим в Русе Остров, очевидно между обоими берегами Полисти: на нем игумен Мартирий срубил в 1193 г. церковь и монастырь во имя Св.Преображения. Речка, впадающая в Полисть в самом городе, называется Порусьей; местность вокруг города носила название Околорусья, как видно из Писцовых книг 1498 года. Это может указывать на древность названия Русы. Мы видели, что скандинавы производили оживленный торг с волжскими болгарами и хазарами; их купцы направлялись по Волге; в Итиле, как видно из сообщения Ал-Бекри, знали, что Волга течет в страну хазар из страны русов; это может служить лишним указанием на то, где искать древнейшую Русь..

В этом последнем обстоятельстве можно видеть указание на то политическое развитие, какова русская держава достигла еще на севере; военная организация приняла государственные формы; это поставило на разрешение не только злободневные вопросы, вызываемые стремлением к удовлетворению непосредственных потребностей, но также и более далекие вопросы; к таковым относилась, прежде всего забота об обеспечении многочисленного военного люда, сосредоточившегося в новом государстве.

Отсутствие на месте достаточного количества хлеба, необходимость организовать его подвоз выдвигали естественно, как неотложную задачу, завладения Днепром, ведущим в плодородные местности. Но на пути к житницам стояли большие преграды: Русь могла ждать отпора от сидевших по Днепру племен, кривичей, радимичей, дреговичей, северян, древлян и других, а также, быть может, организации такова отпора со стороны хазар, данниками которых были племена левобережные. Последнее обстоятельство, т.е. неизбежность столкновения с хазарами, побудила русского кагана искать союзников против хазар, он обратился с посольством к византийскому императору.

В результате достигнутого с ромеями соглашения или в результате скопления вокруг русского кагана достаточных сил, вероятно, вскоре после 839 года началось движение Руси на юг. Об этом можно догадываться по тому обстоятельству, что в 860 году мы видим русских уже под стенами Царьграда; этому походу должно было предшествовать более или менее продолжительное существование русской державы на юге; чтобы утвердиться здесь, ей пришлось вести борьбу с хазарами и покорять силой оружия восточнославянские племена, сидевшие на верхнем и среднем течении Днепра.

Но, кроме того юной Киевской державе могли угрожать опасности с севера от других скандинавских государств, там обосновавшихся. Русская летопись отчетливо помнит имена первых князей киевских: это Аскольд и Дир; как было уже давно высказано весьма вероятно, что они княжили не вместе, а в известной преемственности; летопись сообщает о том, что они оба были убиты одновременно в 882 году по приказанию Олега; но то обстоятельство, что их могилы находились в разных частях города Киева, делает это летописное известие сомнительным; летописец как будто захотел избавиться от двух известных ему старых князей киевских сразу, чтобы объяснить появление на их месте Олега.

Вообще весь рассказ о вокняжении Олега в Киеве и устранении Аскольда и Дира носит весьма тенденциозный характер, как на это было уже обращено внимание нашими историками: Аскольд и Дир представлены какими-то узурпаторами власти, законными носителями которой считает себя прибывший из Новгорода князь. Едва ли подлежит какому-либо сомнению, что весь рассказ летописи сообразован с известными династическими интересами правящего княжеского дома; потомки Рюрика представляются единственными по праву носителями власти во всех восточнославянских землях; ими началась русская земля, от них пошла власть, призванная к тому, чтобы объединить всю страну; эта власть не терпит рядом с собой другой власти, ревниво относясь к возможному существованию таковой также и в прошлом.

Возвращаясь к Аскольду и Диру, я еще раз останавливаюсь на вопросе об опасностях, грозивших им от оставленного ими севера. В Никоновской летописи XVI века под 865 годом читаем: «Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сотвориша». У нас нет оснований считать это и некоторые другие известия Никоновской летописи, недостающие в древних летописях, придуманными в XVI веке; Никоновская летопись могла использовать какие-нибудь старшие, до нас не дошедшие источники и между прочим, как кажется, исторические песни, былины. Сообщение о войне Аскольда и Дира с полочанами представляется весьма правдоподобным. Русский каган, перенеся свою державу в Киев, естественно стремился удержать за собой и свои старые владения на севере, но ему пришлось отбивать их от соседних скандинавских владельцев, сила которых возросла после удаления русов на юг.

Молодое русское государство, основавшееся в Киеве, как мы видели около 840 г., нашло в себе достаточно сил, для того чтобы в 860 г. совершить морской поход на Царьград; ( который ) окончился почетным для русских миром, заключенным под стенами Царьграда. Совершенно ясно, что такой блестящий исход великого предприятия укрепил те основания, на которых покоилось Киевское государство. Но вместе с тем от него потребовались новые и, по-видимому, чрезмерные напряжения, так как море, приковавшее к себе внимание киевского князя, было отрезано от его земель печенежской и мадьярской ордами, а также восточнославянским племенем уличей, так как и с востока киевскому князю грозили хазары, властвовавшие над ближайшими соседями Киева, северянами.

Трудные условия, в которых оказалось русское государство, повели к самым значительным осложнениям на севере. Входившие здесь в его состав племена скинули с себя русское иго, изгнали русских посадников и стали управляться самостоятельно. Заключаю об этом из летописного сообщения: «Изгънаша Варягы за море, и не Даша им дани и почаша сами собе володети»; замена варягами руси, которую на самом деле изгнали словене, кривичи, меря и чудь вполне естественна для отдаленного предания, восходящего к тому времени, когда русь и варяги были частью синонимами.

Весть о движении киевского князя (на северо-запад) побудила названные племена обратиться за море, к варягом и просить их о помощи. Летопись сообщает о факте призвания варягов, варяжских князей; в ней отразилось народное предание, соответствовавшее исторической действительности. Варяжские князья были признаны, однако, не для того только, чтобы княжить и володеть, но главным образом для того, чтобы отразить русского князя, положившего покарать виновных и восстановить свою власть в изгнавших его посадников городах. Возможно, что борьба варяжского севера с русским югом была продолжительна; это, прежде всего повело северные города к заключению тесного союза и к признанию как одного общего центра, так и одной общей власти; власть эта сосредоточилась в руках князя, сидевшего в Новгороде. Летопись знает его имя: это Рюрик, родоначальник княжеской династии.