доклад на конференции "Новгородика 2010" К.А. Аверьянова "О времени возникновения Старой Руссы".














Содержание

Бани-Солеварни Русского Приильменья
Руса под именем "Русь" в летописях.
С.Ф. Платонов"Руса"(в поддержку гипотезы А.А.Шахматова
 о древнейшей Руси в Южном Приильменье).
Ильменская Русь.
 А.Шлёцер о ручье "Руса"
Акт научно-исследовательской экспертизы Института 
Российской Истории РАН 
"О времени основания города Старая Русса Новгородской Области" 
и доклад на конференции "Новгородика 2010" К.А. Аверьянова "О времени возникновения 
Старой Руссы".
Акт научной экспертизы Института Российской Истории РАН 
"О времени появления имени "Русь" (Руса) в Южном Приильменье". 
Встречи с Г.И.Анохиным и И.Н.Вязининым. 
Археологи:А.Ф.Медведев, В.Г.Миронова и Г.П.Смирнова о Старой РуссеАорсы из царства Яньцай (Проторусы  из "царства соли"). 
О князе Русе и библейском Роше (архонтах Великой Соли).
В.В.Фомин "Южнобалтийские славяне в истории Старой Руссы"
(Князь Аскольд из Старорусской Руси)
Об итогах археологического изучения Старой Руссы  в «нулевые [двухтысячные] годы»
(ЗА ЧЕСТНУЮ АРХЕОЛОГИЮ!). 
Старая Русса - малая Родина киевского князя Аскольда!
ВИДЕОРОЛИК О ПОЕЗДКЕ НА МОГИЛУ ИСТОРИКА В.Н. ТАТИЩЕВА от 07.06.2012.
Акт научно-исследовательской экспертизы Института Российской Истории РАН "О времени основания города Старая Русса Новгородской Области" и доклад на конференции "Новгородика 2010" К.А. Аверьянова "О времени возникновения Старой Руссы".

«УТВЕРЖДАЮ»

Директор

Института российской истории РАН

член-корреспондент РАН

_________________А.Н. САХАРОВ

«____» января 2007 г.

АКТ

научно-исследовательской экспертизы

Института российской истории РАН

О ВРЕМЕНИ основания города Старая Русса

НОВГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ

ОБОСНОВАНИЕ

Общие принципы датировки.

По письменным источникам:

При отсутствии прямого указания в письменных источниках года основания населенного пункта датой его основания принято считать год наиболее раннего упоминания его в летописи или другом письменном источнике.

Впервые в летописи Старая Русса упоминается под 1167 г. при описании княжеских междоусобиц. Тем не менее, уже первым исследователям было ясно, что город существовал ранее этой даты, ибо к данному времени был уже одним из заметных пунктов Новгородской земли, и летописцу не нужно было объяснять своему читателю его местонахождения.

По археологическим находкам:

В случаях, когда город существовал задолго до первого упоминания в летописях или других письменных источниках, применяется метод датировки по археологическим находкам. Однако, он дает приблизительные даты.

Известный археолог А.В. Куза сформулировал принципы археологической датировки следующим образом: «массовый археологический материал, по характерным особенностям которого и датируется большинство поселений, не укладывается прямо в повековую шкалу… Например, плохо разделяются материалы конца X и начала XI в., последней четверти XI и первой трети XII в., второй половины XII и начала XIII века…. Сейчас древнерусские поселения по времени их возникновения подразделяются на три хронологических периода:

1. X – начало XI в.;

2. XI – первая половина XII в.;

3. середина XII – середина XIII в.

Эта хронологическая шкала вполне удовлетворяет задачам изучения и количественной, и качественной сторон развития поселений. Она хорошо согласуется с общепризнанной периодизацией истории феодальной Руси».

(Куза А.В. Малые города Древней Руси. М.: Наука, 1989. С. 44).

Анализ версий о времени возникновения Старой Руссы

В научно-исследовательской литературе было выдвинуто несколько версий времени возникновения Старой Руссы, нашедших отражение в различных энциклопедиях и справочниках: – 2395 г. до н.э. (3113 г. от сотворения мира), 862 г. н.э., X в., середина 70-х годов XI в., 1167 г.

Проведенный специальный анализ аргументов в пользу каждой версии (см. Приложение к настоящему Акту) позволяет сделать следующие выводы:

1. Версии об основании города в 2395 г. до н.э. (3113 г. от сотворения мира) и в 862 г. не могут быть приняты из-за отсутствия убедительных доказательств.

2. Находка в 1975 г. в Новгороде в культурном слое XI в. берестяной грамоты (№ 526), в тексте которой упоминаются жители Старой Руссы, позволяет говорить о существовании города в XI в.

3. Это подкрепляется древнейшими археологическими находками рубежа X – XI вв. в Старой Руссе. Однако в силу особенностей археологического материала отделить вещевые находки X в. от находок начала XI в. пока не представляется возможным.

4. Первым по времени упоминанием города в летописи является 1167 г.

Заключение

Известные на сегодня археологические источники дают возможность отнести возникновение Старой Руссы к рубежу X – XI вв., но не позволяют датировать его каким-либо определенным годом. При этом следует учитывать, что на современном этапе развития науки археологические находки не дают точной даты и имеют погрешность в пределах полустолетия. Уточнить время возникновения Старой Руссы могли бы дальнейшие археологические раскопки и, в частности, использование дендрохронологического метода исследования обнаруженных здесь древнейших слоев уличных настилов, который по сравнению с вещевыми находками дает хронологически более узкие датировки.

Что касается конкретной даты, ее могут дать только письменные источники. Наиболее ранним из них является обнаруженная в Новгороде берестяная грамота № 526. Однако данный источник, во-первых, не датирован, а во-вторых, обстоятельства его обнаружения не позволяют четко определить дату его составления (она колеблется от середины XI в. до 1080-х годов).

Первое документально зафиксированное свидетельство существования Старой Руссы содержится в летописи под 1167 г. Учитывая имеющиеся прецеденты (например, Москва отмечает не условную дату своего основания, а первое летописное упоминание о ней под 1147 г., хотя археологические находки говорят об ее существовании и в более ранний период) и существующую традицию – празднование в 1967 г. 800-летнего юбилея Старой Руссы, – можно рекомендовать официально продолжать отмечать именно первое упоминание Старой Руссы в летописи, т.е. 1167 г.

Настоящий Акт экспертизы обсужден и утвержден на заседании Группы исторической географии Центра изучения истории территории и населения России Института российской истории РАН 9 января 2007 г.

Руководитель Группы исторической географии,

главный научный сотрудник Института российской истории РАН,

почетный член Международной Комиссии по истории городов,

доктор исторических наук

Я.Е.Водарский

Старший научный сотрудник Института российской истории РАН,

член Совета Всероссийского научно и культурно-просветительского

общества «Энциклопедия российских деревень»,

доктор исторических наук

К.А.Аверьянов

9 января 2007 г.

к Акту научно-исследовательской экспертизы

о времени основания города Старой Руссы Новгородской области

I . Обзор версий о времени возникновения города

Вопрос о времени возникновения города Старая Русса Новгородской области до сих пор не может считаться решенным. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в наиболее известные энциклопедии и словари.

Самый авторитетный из дореволюционных «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона по интересующей нас проблеме сообщает следующее: «Об основании гор. С. Руссы Карамзин приводит следующее летописное предание: "брат Словена, потомка Сима, правнука Иоафетова, основателя г. Словенска (Новгорода), Русс, основал гор. Руссу в 3113 г. от сотворения мира на берегах рек Порусьи и Полисти, так названных им в честь своей жены и дочери". Это предание свидетельствует, что С. Русса, наряду с Новгородом, принадлежит к древнейшим славянским поселениям приильменьского края. В истории С. Русса впервые упоминается под 1066 г., когда город был разорен полоцким князем Всеславом Брячиславичем» .

Энциклопедический словарь Гранат обходит этот вопрос стороной. Первое издание «Большой советской энциклопедии» констатирует лишь то, что «С. Русса – один из древнейших городов края. Впервые упоминается в 1066» . Ее второе издание дает несколько более развернутую информацию: «В древних памятниках письменности город назывался Русой и был одним из древнейших славянских поселений приильменского края, "пригородом" Новгорода. В летописи Руса впервые упоминается под 1167. В то время Руса являлась большим поселением, сосредоточенным около крепости; при раскопках обнаружены остатки древнего вала. Первое каменное здание в городе – собор Спаса, был построен в 1198 (сохранились нижние части)» . Третье издание «Большой советской энциклопедии» о начале Старой Руссы снова дает лишь краткие сведения: «Известна с сер. 70-х гг. 11 в. в составе Новгородской земли» . «Советская историческая энциклопедия» также крайне лаконична: «Впервые упомянут в Новгородской летописи под 1167» .

Чуть больше сведений дают издания последнего времени. Энциклопедия «Города России» относительно Старой Руссы сообщает, что это «одно из древнейших новгородских поселений (по археологич. данным его возникновение относят к 10 в.). Впервые упоминается в новгородской летописи под 1167 как Руса» . «Славянская энциклопедия» содержит наиболее развернутую информацию: «О легендарном основании С. Руссы у Н.М. Карамзина имеется следующая выписка из летописного рассказа: "Брат Словена, потомка Скифа, правнука Иоафетова, основателя города Словенска (Новгорода), на берегу реки Волхова, при впадении в озеро Мойское (Ильмень) – Русс основал город Руссу в 3113 году от сотворения мира на берегах рек Порусьи и Полисти, так названных им в честь своей жены и дочери". Видимо, город уже существовал в 862 г., поскольку Нестор в своей Начальной летописи сообщает о нем как о чем-то известном. Первое достоверное упоминание о Старой Руссе под 1167 г. приводит Новгородская летопись в связи с тем, что сюда было отправлено новгородское войско для отражения нападения на новгородские владения бывшего новгородского князя Святослава Ростиславича» .

Итак, мы можем констатировать, что в справочной литературе выдвигалось несколько версий времени возникновения Старой Руссы – 2395 г. до н.э. (3113 г. от сотворения мира), 862 г. н.э., X в., середина 70-х годов XI в., 1167 г. Рассмотрим их в хронологически обратном порядке.

Первое летописное упоминание Старой Руссы в 1167 г. застает город в составе новгородских владений и было связано с изгнанием из Новгорода князя Святослава Ростиславича за его крутой нрав и покушения на новгородские вольности. Еще раньше, в 1160 г. его под конвоем выдворили из Новгорода в Ладогу, но он бежал, и с помощью отца – смоленского князя Ростислава Мстиславича и Андрея Боголюбского снова был навязан новгородцам. В 1167 г. его опять изгоняют, но он снова с помощью своих братьев и Андрея Боголюбского пытается покорить новгородцев. Его войска по пути в Новгород сожгли Новый Торг и Луки. Святослав Ростиславич с суздальцами, смолянами и полочанами подошел к Руссе, но, узнав, что против него идут новгородские полки под командованием бывшего посадника Якуна Мирославича, отступил от Руссы . После этого Якун, уже немолодой, но опытный полководец и градоначальник, в третий раз был избран новгородским посадником. В 1169 г., согласно В.Н. Татищеву, использовавшему недошедшие летописи, под Руссой войска Андрея Боголюбского разбили новгородского воеводу , однако в сохранившихся к нашему времени летописях этот факт не отмечен.

Таким образом следует признать, что 1167 г. является первым по времени летописным упоминанием города. Именно этот факт послужил основой для празднования в 1967 г. 800-летнего юбилея Старой Руссы.

Тем не менее, уже первым исследователям его истории было ясно, что Старая Русса возникла ранее этой даты. В частности, это подтверждают другие источники. В 1199 г. здесь были сооружены земляной вал и ров («В то же лето в Русе город обложиша»), а на следующий год по валу строятся деревянные оборонительные укрепления («срубиша в Русе город») . Из данных Первой Новгородской летописи, содержащей эти известия, неясно – были ли эти укрепления сооружены впервые или же они были восстановлены после большого пожара, произошедшего здесь в 1194 г. Однако из сообщений В.Н. Татищева вытекает, что крепость здесь существовала, по-видимому, уже задолго до первого летописного упоминания Старой Руссы: «Новогородцы в Русе, разломав ветхую крепость, построили новую, понеже прежних стен и стрельниц несколько сгорело, другие от древности развалились» . Тем самым перед исследователями встали задачи обнаружить эти городские укрепления и выяснить время их возникновения. Ответ на это могли дать только археологические раскопки.

III . Версия о возникновении города в середине 70-х годов XI в.

Уже в первой половине XIX в. при геологическом бурении было выяснено, что культурный слой в черте города кое-где достигает 6,4 м. Первая попытка проведения раскопок в Старой Руссе была осуществлена в 1867 г., но сведения о них дошли крайне скудные.

Более планомерные археологические исследования в городе были предприняты в 1939 г. А.А. Строковым на мысу при слиянии рек Полисти и Перерытицы (Порусьи). Основываясь на описи 1625 г., он полагал, что на этом мысу у Воскресенского собора XVII в. располагалась древнейшая крепость Старой Руссы. Им были вскрыты напластования культурного слоя мощностью 1,5–1,7 м. Однако, судя по отчету, ничего более древнего, чем материалы XIV в., в этом месте обнаружено не было. Правда, это не помешало исследователю выступить с утверждением, что ему «удалось обнаружить следы древнейшего Старорусского поселения». Его он высказал на основании находок немногочисленных «мелких фрагментов лепной керамики», найденной на глубине 1,6–1,7 м . Но, судя по описанию и полевым зарисовкам керамики, она, скорее всего, не имеет отношения к истории города, а относится к первобытному времени, точнее – возможно когда-то существовавшей здесь неолитической стоянке. Находки А.А. Строкова не сохранились и уточнить его выводы не представляется возможным.

В 1957 г. Б.Н. Новиковым при обследовании прокладывавшейся в городе траншеи под водопровод были найдены керамика и стеклянные браслеты, характерные для периода XII – XIV вв., а также шиферные пряслица, широко употреблявшиеся на Руси с X в. до монгольского нашествия. Тем самым выяснилась возможность того, что в городе можно найти пласты не только XIV в., но и более раннего времени, которые позволили бы пролить свет на историю возникновения Старой Руссы.

Относительный неуспех раскопок 1939 г. показал необходимость правильного выбора места будущих исследований. Первоначальный город, судя по всему, занимал крайне незначительную часть территории нынешней Старой Руссы. Поэтому важно было как можно точнее «попасть» на тот уголок города, где когда-то располагалась самая первая крепость Старой Руссы.

Эта возможность представилась археологам лишь в 1966 г., накануне 800-летнего юбилея первого летописного упоминания Старой Руссы. В этом году А.Ф. Медведев (1916–1984) приступил к археологическим раскопкам в городе (они были начаты по инициативе В.Л. Янина и велись Новгородской археологической экспедицией Московского государственного университета и Института археологии Академии наук). Перед археологами были поставлены задачи выяснения времени основания города, места древнейшего поселения, характера застройки, оборонительных сооружений. Учитывая не слишком удачный опыт раскопок 1939 г., новые раскопки решено было начать в районе Старорусского курорта.

Основанием для этого послужила геологическая разведка 1936 г., проводившаяся Б.Н. Архангельским и Н.А. Мулява и показавшая, что культурный слой достигает здесь почти 7 м. За организацию тут исследований говорило и топографическое расположение этого района – высокий коренной берег реки, даже в настоящее время представляющий собой хорошо очерченное всхолмление. При впадении ручья в реку Порусье, точнее в Малашку (ее старицу), образуется характерный мыс. Именно такие места являются, как правило, общепризнанными для древнерусских поселений с планировкой оборонительных сооружений полностью повторяющих особенности рельефа местности. Используя природный рельеф для создания укрепленного поселения на этом мысу, достаточно было лишь немного подравнять склоны, а с напольной стороны соорудить ров и вал.

На взгляд В.Г. Мироновой, «дополнительные указания на то, что именно здесь находился древний городской центр, дает и расположение поблизости торговой площади – древнего торга. В 1403 г. новгородские купцы–прасолы поставили здесь "церковь камену Бориса и Глеба на торгу" . Недалеко от нее находилась и церковь Параскевы–Пятницы, являющейся, как известно, покровительницей торговли. В обозначенный участок входит и церковь Николы, которая территориально отмечается писцовыми книгами как находящаяся "в городке", а примыкающая к ней улица – "Никольской в городу" . Традиционно административным остается этот центр и в XV в. – здесь размещается двор наместника». Еще одним доводом стало то, что судя по распространению наибольшей мощности культурного слоя в этом месте, ареал его залегания составляет около 6 га, что вполне укладывается в размеры укрепленных центров древнерусских городов XII – XIII вв.

И все же с первой попытки поставленные задачи решить не удалось. Оказалось, что археологи в 1966 г. несколько «промахнулись» – заложенные ими археологические шурфы, хотя и дали более ранний материал по сравнению с раскопками 1939 г., все же попали не на территорию первоначального ядра города, а на ту ее часть, которая была заселена лишь во второй половине XII в. А.Ф. Медведев был вынужден констатировать, что характер находок «не оставляет никаких сомнений, что этот район был заселен именно во второй половине XII в.». Слой XII в. на вскрытой площади оказался сравнительно небольшим и имел мощность всего до 25 см .

И все же, несмотря на относительную неудачу в решении поставленных перед исследователями задач, археологический сезон 1966 г. стал важным этапом в изучении Старой Руссы. Прежде всего укажем на то, что в их результате в Старой Руссе была найдена первая берестяная грамота. Важной находкой стало обнаружение свинцовой печати новгородского тиуна Тимофея Васильевича, который управлял Старой Руссой в конце XIV или начале XV в. (нам известно, что в 1416 – 1421 гг. он был новгородским посадником). Это позволило говорить о тесных связях Старой Руссы с Новгородом. Разумеется, об этом было известно по письменным источникам достаточно давно, но только в 1966 г. впервые было получено материальное подтверждение этого факта. И хотя печать новгородского тиуна относилась к достаточно позднему времени, можно было надеяться, что вскоре последуют находки, которые подтвердят наличие этих связей в более ранний период.

Однако заложенный А.Ф. Медведевым по соседству с первым второй раскоп дал примерно те же результаты – была найдена еще одна свинцовая печать новгородского архиепископа с надписью «печать владычная» на одной стороне и изображением креста на другой. По времени она относится к XIV – XV вв. Нижние слои этого раскопа также содержали материал не ранее середины XII в.

Поэтому в 1967 г. А.Ф. Медведев заложил на территории предполагаемого древнего города несколько рекогносцировочных раскопов. Правда, результаты их исследования оказались не слишком впечатляющими. Хотя мощность культурного слоя доходила в них до 4 м, древнейшие из найденных находок относились лишь к XI – середине XII в. Особую надежду археолог возлагал на заложенный им VII раскоп. Если разведочные раскопы закладывались из расчета 16 кв.м каждый, то этот раскоп имел площадь в 64 кв.м, т.е. в четыре раза больше. В 1969 г. археолог прирезал к нему новый уже IX раскоп площадью в 72 кв.м. В этом месте рельеф местности имел явно выраженное повышение примерно на 2,5 м, что давало основание полагать, что именно здесь могли быть расположены древние городские укрепления, о которых упоминала летопись. Однако эти ожидания не оправдались. Культурный слой мощностью 4,2 м содержал обычные напластования с остатками жилых и хозяйственных построек, а по характеру находок освоение этого участка относилось к XI в. Еще один VIII раскоп площадью в 100 кв.м был заложен им в другом месте, где рельеф местности также имел большой уклон. Но материалов ранее первой половины XII в. и здесь обнаружено не было.

Разочарование археолога было настолько велико, что он даже решился перепроверить работы А.А. Строкова 1939 г. Как известно, тот проводил свои исследования на территории Старорусского острога. Судя по описи А.И. Чоглокова и дьяка Д. Семенова 1625 г., он представлял собой в плане небольшой треугольник, огражденный с двух сторон реками Полистью и Перерытицей, а с напольной стороны рвом. Было известно, что он был срублен «немецкими людьми» в 1612 г. Несмотря на то, что раскопки 1939 г. обнаружили здесь лишь материалы не ранее XIV в., все же оставалась вероятность того, что крепость XVII в. располагалась где-то по соседству с более ранними укреплениями.

Однако раскоп, заложенный рядом с местом проведения работ 1939 г., дал сходные результаты – мощность культурных напластований при слиянии рек Полисти и Порусьи составляла всего 1,6 – 1,7 м, а их нижние слои относились лишь к концу XIV в.

Относительная удача улыбнулась А.Ф. Медведеву при исследовании в 1969 – 1970 гг. X раскопа, заложенного им во дворе дома 69 по ул. Минеральной. Культурный слой оказался здесь самым мощным и доходил до 6,18 – 6,22 м. В ходе раскопок археологи наткнулись на древнюю улицу, замощенную бревнами. Было зафиксировано 26 ярусов мостовой (всего на два меньше, чем в Новгороде). Нижние слои раскопа датировались X – началом XI в. Правда, говорить о X в. можно было только с относительной натяжкой.

Все это давало основания считать, что наконец-то археологи натолкнулись на столь долго ускользавший от них центр древнейшего города.

Поэтому А.Ф. Медведев полностью сосредоточился на исследовании именно этой части Старой Руссы. В 1970 г. в районе дома 71 по ул. Минеральной им был заложен раскоп, к которому в 1972 и 1976 гг. были прирезаны новые участки. Всего здесь на едином пространстве было вскрыто 668 кв.м., что является своего рода рекордом для Старой Руссы. По соседству (между домами 59 и 61 по ул. Минеральной) в 1971 г. был заложен еще один раскоп, к которому в 1978 г. был прирезан новый участок .

На всем этом пространстве было сделано немало находок – найдены свинцовые печати Мстислава Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, княжившего в Новгороде в 1155 – 1157 гг., новгородского князя Дмитрия Александровича, сына Александра Невского (датируется второй половиной XIII в.). Были обнаружены также берестяные грамоты (всего в Старой Руссе по состоянию на 2000 г. было найдено 36 грамот ), но они мало чем помогли в вопросе о времени возникновения Старой Руссы, поскольку древнейшие из них стратиграфически относятся к первой половине XII в. Что касается нижних слоев этого участка, по данным стратиграфии и облику керамики они датируются первой половиной XI в. Все это позволило А.Ф. Медведеву убедительно говорить о том, что Старая Русса процветала уже в середине XI в.

Данное утверждение подтвердила через несколько лет находка, сделанная в Новгороде в 1975 г. Мы имеем в виду найденную на Троицком раскопе берестяную грамоту № 526. Она была найдена вблизи дворового настила, который данными дендрохронологии датируется 1072 г., и стратиграфически относится к 80-м годам XI в. Палеографические признаки (т.е. начертания букв) подтверждают эту дату и могут быть четко отнесены к XI – XII вв. В ближайшем окружении грамоты были найдены предметы, характерные для XI в.

Грамота № 526 представляет собой документ длиной 33 см и шириной 7,1 см и является ничем иным как списком должников составителя грамоты. Самые важные для нас сведения находятся в ее начале: «На Бояне въ Роусе гр(и)вна, на Житоб(о)уде въ Роусе 13 коуне и гр(и)вна истине…». Речь идет о неких Бояне и Житобуде, живших в Русе, т.е. в нынешней Старой Руссе .

Тем самым было документально подтверждено, что Старая Русса возникла как минимум за столетие до своего первого упоминания в летописи под 1167 г., а с момента находки грамоты широко распространилось мнение о существовании города уже в середине 70-х годов XI в.

Находка берестяной грамоты № 526 хотя и ответила на ряд вопросов, поставила перед исследователями новые проблемы. Если уже в 70-х годах XI в. в Старой Руссе жили по крайней мере два должника кого-то из новгородцев, становилось понятным, что к этому времени город являлся уже значительным населенным пунктом и, вероятно, насчитывал не одно десятилетие своего существования, т.е. по всей видимости возник уже в X в.

Ответ на этот вопрос должны были дать новые раскопки. В 1978 г. А.Ф. Медведев заложил в районе ул. Минеральной новый XV раскоп. Он стал для него последним – тяжелая болезнь не дала ему возможности продолжить работу, а через несколько лет он скончался .

Оценивая его исследования по археологическому изучению Старой Руссы, мы должны признать его вклад – за 1966–1978 гг. им на 15 раскопах было вскрыто в общей сложности 1570 кв.м. Однако, главная задача оказалась невыполненной. Ему так и не удалось обнаружить упомянутую летописцем старорусскую крепость. Между тем выявление столь таинственно ускользавших от археологов городских укреплений позволило бы дать более четкий ответ по поводу времени возникновения Старой Руссы.

Дело А.Ф. Медведева продолжила В.Г. Миронова из Института археологии АН СССР. В 1985 г. она возобновила работы на законсервированном в 1978 г. XV раскопе. Вскрытые всего за один сезон три пласта (на площади раскопок в 100 кв.м) дали небывалый для Старой Руссы «урожай» грамот – девять берестяных свитков, которые относились к первой половине – середине XII в. Все они концентрировались на площади не более 30 кв.м, и принадлежали, судя по всему, владельцам одной усадьбы. Дендрохронологическая дата сооружений мостовой, относящихся ко времени написания грамот, ограничивалась 1102 – 1143 гг. Обнаруженный комплекс берестяных грамот почти целиком состоял из долговых записей и, по-видимому, являлся собственностью ростовщика, дававшего в долг денежные и прочие ссуды . При дальнейших раскопках можно было надеяться выявить здесь новые берестяные грамоты, которые бы удревнили начальную дату первого документального упоминания Старой Руссы. Поэтому тогда же она заложила в 1988 г. по соседству с ним новый XVI раскоп.

Однако ситуация в стране начала резко меняться, отсутствие средств мешало проведению раскопок и, едва начав на нем работу, она была вынуждена в 1989 г. ее прервать. В 1997 г. Институт археологии РАН попытался возобновить раскопки. С 1999 г. их ведет археологическая экспедиция Новгородского государственного университета (Е.В. Торопова). Однако их результаты дали не слишком много нового. Нижние слои культурных напластований в XVI раскопе в целом датировались также как и в соседних – второй половиной XI – XII в. Были обнаружены остатки сруба, датируемого 1030-ми годами. В 2001 г. здесь в нижних слоях были найдены несколько фрагментов восковых свечей и оплавленного воска, что по аналогии с новгородскими материалами может привести нас ко времени конца X – начала XI в.

С учетом исследований на XVI раскопе, а также материалов изученного А.Ф. Медведевым в 1969 – 1970 гг. X раскопа, выяснилось, что древнейшие археологические находки, обнаруженные в Старой Руссе, приходятся на рубеж X – XI вв. Однако, четко «уловить» их пока не представляется возможным из-за слабой разработки методики археологических исследований. Следует учитывать, что на современном этапе развития археологической науки вещевые находки обеспечивают лишь приблизительную хронологическую точность (примерно до 50 лет). Поэтому в своей газетной статье 1977 г. А.Ф. Медведев, поставив вопрос о дате возникновения Старой Руссы, писал: «Когда же возникла Руса: в X в. или в первой половине XI в.? На этот вопрос определенно ответить мы пока не решаемся». И далее объясняя это, он констатировал: «Вот почему приходится пока воздерживаться от категорического вывода, что Руса была основана в X в., хотя это и вполне возможно. Археологические раскопки в ближайшем будущем, несомненно, позволят выяснить и этот вопрос. Во всяком случае, в пользу X в. говорит и тот факт, что в первой половине XI в. Руса предстает перед глазами археологов в полном расцвете городской культуры» .

Несмотря на то, что четкий ответ на вопрос о времени возникновения Старой Руссы могут дать только археологические раскопки, на него пытались ответить и другие специалисты. Прежде всего они обратили внимание на само название города. Русса – Русь, Россия… Это созвучие подталкивало к определенным умозаключениям. Не здесь ли, в новгородских землях, надо искать истоки Руси? Не отсюда ли «есть пошла Русская земля»? То, что эта версия возникла чрезвычайно давно, свидетельствует Сигизмунд Герберштейн, посол императора Священной Римской империи, побывавший на Руси в первой половине XVI в. и оставивший весьма любопытные «Записки о Московии». В самом их начале он пишет: «О происхождении названия Россия существуют различные мнения. Одни полагают, что оно произведено от Русса, брата польского государя Леха, поскольку этот (Русс) был-де государем русских. Другие ведут его от имени древнего города Русы, неподалеку от Новгорода Великого. Есть и такие, которые объясняют это название смуглостью жителей. Однако большинство считает, что "Руссия" – это измененное имя "Роксолания". Сами же московиты, отвергая подобные мнения, как не соответствующие истине, уверяют, будто их страна изначально называлась "Россея", а имя это указывает на разбросанность и рассеянность ее народа, ведь "Россея" на русском языке значит "разбросанность" или "рассеяние". Это мнение, очевидно, справедливо, так как и до сих пор различные народы живут вперемежку с обитателями России, в которую повсюду вклиниваются, разделяя ее, иные земли» .

Из всех этих гипотез для нас наибольший интерес представляет та, что связывает название Руси с городом Старая Русса. Именно она стала основой версии, что город существовал уже в 862 г. Установить какого-либо одного ее автора не представляется возможным, ибо первые следы ее бытования прослеживаются уже у летописцев XVI в. Ради справедливости, заметим, что они первоначально связывали название страны не с городом Старая Русса, а одноименной рекой. Так, составленная в XVI в. Воскресенская летопись под заголовком «О великомъ Новеграде и о Руси» помещает следующий текст: «И пришедше словене съ Дуная и седше у езера Ладожьскаго, и оттоле прииде и седоша около озере Илменя, и прозвашася иным именемъ, и нарекошася Русь рекы ради Руссы, иже впадоша во езеро Илмень ; и умножився имъ, и соделаша градъ и нарекоша Новградъ, и посадиша старейшину Гостомысла» . То, что перед нами не свидетельство древних времен, а добавление автора середины XVI в., показывает сравнение этого места Воскресенской летописи с аналогичным в более ранней Софийской первой летописи (составлена в начале XVI в.): «Словене же, пришедьше с Дуная, седоша около озера Ильмеря и прозвашася своимъ именемъ и зделаша градъ и нарекоша и Новъгородъ и посадиша стареишину Гостомысла» .

Но уже в XVII в. версия о происхождении названия Русь от города Старой Руссы окончательно вытесняет вариант с рекой. В частности побывавший в России в первой половине XVII в. секретарь голштинского посольства Адам Олеарий среди прочих русских городов упоминает и Старую Руссу (т.е. Старый русский город), «от которого, как некоторые полагают, русские получили свое имя» .

Из летописных памятников наиболее подробно на проблеме происхождения названия «Русь» остановилась Густынская летопись XVII в. Под заголовком «Чесо ради нашъ народъ Русю наречеся» ее автор подробно характеризует различные варианты объяснений: «Есть зде недоумение многимъ, откуду и в кая лета, и чесо ради нашъ славенский народъ наречеся Русю?... откуду възятся сему славъному народу сие именование Русь, летописци различне поведаютъ. Едины глаголютъ, яко от Росъса, князя полунощного, его же пророкъ Езекиль в главе 38 и 39 поминаетъ, иныи от реки, глаголемыя Рось (имеется в виду река к югу от Киева. – Авт .), иныи от русыхъ власов, понеже в сей стране и з сицевыми власы мнози обретаютъся, иныи от града Русы, недалече лежащаго Великого Новагорода , иныи от Русса, сына Лехова, его же, глаголютъ, некогда зде княжити; конечнее же глаголютъ, яко от разъсеяния Росъсия именуетъся» .

Мысль о связи названия города с именем страны нашла поддержку у ряда историков. В частности, Д.И. Иловайский вполне определенно говорит о происхождении слова «Русь» от города Старая Русса . Вторым логическим шагом в развитии этой версии стало изучение местной топонимики. Оказалось, что название «Старая Русса» не единственное в этом районе, которое можно связать с Русью. По подсчетам местных исследователей, топонимы и гидронимы с корнем «рус» встречаются в Приильменье не менее 16 раз – как нигде в России . Развивая эту мысль, С.Ф. Платонов писал, что древнейшую Русь надо искать между озером Ильмень и Волжским верховьем: «…вся местность к югу от оз. Ильмень слыла еще в XV в. под именем Русы. Таким образом слова "в Русе"… должны были означать нечто более пространное, чем городское поселение. Этим утверждается факт распространения имени "Руса" от города на всю округу» .

Параллельно было обращено внимание и на первую часть названия города. Если Русса – «старая», то по отношению к чему? Ответ становится очевидным, если вспомнить, что неподалеку расположен Новгород, т.е. «новый город». При этом исследователи, начиная с В.Н. Татищева, даже не пытались выяснить время появления названия «Старая Русса» и придавали слову «старая» чуть ли не магическое значение, делая вывод, что она была «старой» по отношению к Новгороду, а значит – древнее его . Археологические материалы показали, что Новгород возник в X в. Если это так, то – по мнению этих исследователей – Старая Русса должна была существовать по крайней мере в IX в., и быть упомянутой уже на первых страницах древнейшей летописи – «Повести временных лет» (отметим, что совершенно неубедительно, будто бы эпитет «старая» означает, что Русса древнее именно Новгорода).

Действительно, в этом памятнике под 6370 (862) г. находим известный рассказ о призвании на Русь варягов во главе с Рюриком: «идоша за море къ варягомъ, къ Руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь» . Эта цитата обычно толкуется таким образом, что славянские и финно-угорские племена Приильменья, не сумев самостоятельно навести у себя порядок, призвали из-за моря наемных варяжских (русских) князей во главе с Рюриком.

Где жили русы? Несмотря на то, что этот вопрос исследователями впервые был поднят еще в XVIII в., он до сих пор вызывает ожесточенные споры языковедов и историков, которые ищут место обитания русов во главе с Рюриком чуть ли не на половине Европейского континента.

Из летописного свидетельства известно, что славяне «идоша за море». Что имеется в виду под этим географическим термином? Общеизвестно, что в современном русском языке словом «море» нередко именуют крупные водохранилища – Рыбинское море, Московское море и т.д. Крупнейшим водным бассейном Новгородского края является озеро Ильмень. Заглянув в летописи, говорят сторонники этой версии, находим свидетельство того, что Ильмень именовался Русским морем . К тому же, кратчайший путь из Новгорода в Старую Руссу лежит как раз через это озеро.

В свое время еще А.А. Шахматов обратил внимание на арабские источники IX в., в которых описывалась страна руссов: «Что касается до Руси, то находится она на острове, окруженном озером (вариант: морем. – Авт .). Остров этот, на котором живут они (Русь), занимает пространство трех дней пути, покрыт он лесами и болотами, нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется от обилия в ней воды» . Разумеется, на Ильмене и других озерах края нет подобных островов. Но если вспомнить, что «островом» также называют возвышенное место среди болот, можно предположить, что речь идет об окрестностях Старой Руссы, ибо суховинное место вокруг города – Околорусье с прилегающими всхолмлениями занимает пространство трех дней пути. По оценке гидрогеологов, уровень почвенных вод был значительно выше нынешнего. Вырубка лесов и нарушение экологического гидрорежима привели к обмелению водоемов Новгородчины. В древности же Околорусье, окруженное с севера водами Ильменя, а с других сторон непроходимыми болотами, действительно, по мнению сторонников этой версии, могло показаться арабскому путешественнику островом.

Согласно летописному свидетельству, русы принадлежали к племени варягов. Г.И. Анохин обратил внимание, что обширная болотная равнина к западу и юго-западу от Новгорода, тянущаяся от реки Веряжа, издревле носила название Заверяжье, а западный и юго-западный берега Ильменя именовались Веряжским, а иногда и Варяжским берегом.

Сторонники рассматриваемой версии напоминают, что Старая Русса славится своими соляными источниками и с древности вплоть до XIX в. была одним из крупных центров добычи соли. По тогдашней технологии добываемый соляной рассол выпаривали на железных противнях, иными словами «варили». Отсюда, будто бы, и «варяг» – тот, кто варит соль.

Старая Русса как район, насыщенный соляными источниками, имела важное стратегическое и экономическое положение. Выросшая на варке соли и торговли ею, экономически сильная верхушка приильменских словен носила самоназвание русов, что нашло отражение как в названии города Старая Русса, так и в топонимике окружающих мест. В то же время русы за свои отличавшиеся от всех окружающих славян хозяйственные занятия солеварением получили название варягов. Располагая хорошей дружиной для охраны своих торговых караванов, русы–варяги заметно выделились могуществом среди своих соседей, что в конечном счете и привело последних к признанию этого факта и приглашению варяжского князя Рюрика в Новгород. Исходя из этих предположений сторонники версии делают вывод, что Старая Русса как город существовала уже к 862 г. и может считать себя ровесницей рождения России как страны .

Ради полноты картины добавим, что предпринимались также попытки объяснения – что же означает само название «Русса». На взгляд В.И. Якшичева, перед нами аббревиатура – результат слияния первых звуков слов «ручей соленый». Отсюда – «Русь, русы» . Оставляем эту версию без комментариев. Более обоснованной выглядит версия филологов, утверждающая, что название города было перенесено с имени реки Порусье, которое восходит к древнебалтийскому корню « rus », означающему темно-коричневый цвет .

Вместе с тем, возникает вопрос – почему Старая Русса не упоминается «Повестью временных лет»? Ответ на него попытался дать еще в XIX в. П.П. Семенов-Тян-Шанский. По его мнению, это объясняется тем, что древнейший летописец говорит только «о построении городов» . Конечно, относиться всерьез к подобному утверждению ныне не приходится. Поэтому тем же Г.И. Анохиным было высказано мнение, что дальнейшему разрастанию Старой Руссы до многолюдного города препятствовало ее нахождение на «островах» – холмах среди болот. Верхушка руссов якобы предпочла перебраться в Новгород, где были более благоприятные географические условия, а Старая Русса осталась незначительным городом, который летописцы просто не замечали.

Оставляя за скобками огромную литературу по поводу происхождения термина «Русь», обстоятельствах призвания варягов и т.п., укажем основные возражения по поводу того, почему эта гипотеза принята быть не может.

Еще в 1967 г. А.Ф. Медведев показал, что название «Старая Русса» появилось достаточно поздно. С момента первого своего упоминания в летописи в 1167 г. и вплоть до начала XVI в. город во всех письменных источниках назывался просто Руса (с одним «с»). С первой половины XVI в. она стала именоваться Старой Русой (также с одним «с») для отличия от Новой Русы в районе Демянска и лишь в XVIII в. утвердилось нынешнее название «Старая Русса» . Поэтому говорить на основании одного лишь анализа названия города о его древности по сравнению с Новгородом не представляется возможным. Укажем также на то, что название «Новгород» действительно означает «новый город». Но все три Новгорода, известные на территории Древней Руси, получили свои названия для отличия от городов, которые располагались на тех же реках, что и «новые города».

Нельзя не отметить, что в гипотезе о существовании Старой Руссы уже в 862 г. широко привлекались топонимические данные. Не отрицая важности топонимического материала, укажем на его главную особенность – он не датирован. Тем самым не исключается возможность того, что создавая на основе анализа географических названий ту или иную версию, их автор может использовать топонимы, которые возникли несколькими столетиями позже предполагаемых событий. Таков, к примеру, исходный пункт построений Г.И. Анохина, что озеро Ильмень в древности именовалось «Русским морем». Открыв Первую Софийскую летопись, мы действительно найдем в ней указанное выражение. Однако нам важен контекст, в котором оно употребляется. Речь в данном случае идет о событиях 1471 г., когда Иван III предпринял свой известный поход на Новгород. Летом московские войска захватили Старую Руссу и ее жители бежали под защиту новгородских укреплений. 2 сентября, уже после окончания военных действий, находившиеся в Новгороде рушане собрались обратно в родные места. Добираться решили озером. По свидетельству летописца, суда были перегружены – беженцы возвращались «и съ женами и съ детми, и съ своими статки и со всеми животы, и со скотомъ многимъ, и с хоромы». Когда корабли были «посреде озера того», внезапно разразилась буря, в результате которой погибло до 7 тыс. человек. Здесь-то нам и встречается выражение о «Русском море»: говоря об Ильмене, летописец добавляет: «а реку не яко озером, но моремъ Русьскимъ: зане бо и глубина его и величество много зело, яко поприщь 60 отъ брега до брега на вси страны его» . Из данной фразы видно, что летописец употребил выражение «море» не как бытовавшее здесь географическое название, а как эпитет для придания экспрессии своему рассказу об этой трагедии. Заглянув в другие летописи, повествующие о тех же событиях, мы убедимся в том, что озеро Ильмень никогда не именовалось «Русским морем» в качестве географического термина.

Другой особенностью топонимического материала является необходимость крайне скрупулезного и точного отношения к нему. Между тем, зачастую этого не наблюдается. Так, Г.И. Анохин строит версию, что в районе Ильменя жили варяги, на сопоставлении топонимов: река Веряжка – название местности Заверяжье – Варяжский берег. Однако, достаточно сравнить корни этих географических названий, чтобы увидеть подмену корня «вер» на «вар».

Еще одной особенностью топонимического материала является кажущаяся легкость его изучения. Историки и языковеды не подвергают сомнению сосредоточение в районе Старой Руссы топонимов с корнем «рус». На основании этого делается вывод, что именно здесь следует искать концентрацию древних русов. Но лингвисты на опыте подобных исследований знают, что это далеко не так. В случаях скоплений названий, которые можно приурочить к наименованиям тех или иных этносов, речь обычно идет не о локализации основного места их проживания, а о пограничных территориях, где они соседствовали с иноплеменниками. Поэтому считать Старую Руссу центром расселения древних русов не приходится. Выше уже отмечалась необоснованность выводов на основании источников (в частности арабских) без их тщательного источниковедческого анализа. Приведенные аргументы не позволяют принять гипотезу о существовании Старой Руссы в 862 г.

VI . Версия об основании города в 2395 г. до н.э.

В своей «Истории государства Российского» известный историограф Н.М. Карамзин, не пытаясь установить возраст Старой Руссы, приводит легенду: «Брат Словена, потомок Скифа… – Рус основал город Русу в лето 3113 от сотворения мира на берегах рек Порусьи и Полисти, так названными в честь своих жены и дочери…» .

Источником для нее послужил содержащийся в поздних летописях рассказ «Начало Словенску, еже есть Великии Новградъ именуетъца». Приводим по Никаноровской летописи, составленной в последней четверти XVII в. его краткое изложение, относящееся к истории Старой Руссы.

«В лето от сотворения света 2244-е (т.е. 3264 г. до н.э. – Авт .), во второе же лето по потопе» библейский патриарх Ной разделил «всю вселенную» между своими тремя сыновьями: Симом, Хамом и Афетом. Последнему достались все западные и северные страны «даже и до полунощия». По некотором времени правнуки Афета Скиф и Зардан «всялишася во Еуксепонте» (под этим названием следует понимать Черное море, именовавшееся древними греками Понтом Евксинским). От Скифа получила свое название Великая Скифия, а среди его потомков были братья: Словен, Рус (от них произошли славяне и русы), Болгар, Коман, Истер.

Поскольку население здесь увеличилось, «в лето от сотворения света 3099-е» (2409 г. до н.э.) скифские князья Словен и Рус «отлучишася от Еуксинапонта» и со своими соплеменниками стали искать места для поселения. В течение 14 лет они обходили разные страны, «донде же обретъше озера некоего велика, Моиска завомаго», которое было переименовано ими в Илмерь, по имени их сестры Ирмери. Здесь старший брат Словен решил обосноваться со своим родом на реке Мутной. Был основан город, который по имени князя стал называться Словенском Великим, а впоследствии, как уточняет летописец, Новгородом Великим.

С этого момента прежние скифы стали именоваться по имени своего князя уже славянами. Река, на которой они поселились, получила название Волхов – по имени старшего сына Словена, а протока, которая течет из Волхова и затем впадает в него, стала именоваться Волховцом – по имени младшего сына. Одна из рек этого края, впадающая в озеро Илмерь, была названа Шелонью, по имени жены Словена.

Брат Словена Рус поселился приблизительно в 50 стадиях от Словенска Великого, «у Соленого Студенъца, и созда градъ между двемя реками, и нарече его во имя свое Руса, иже и доныне имянуеться Руса Старая». Одну из рек он назвал именем своей жены Порусии, другую наименовал в честь дочери Полисты. «И ины градки многии Словенъ и Рус поставиша, и от того времяни по имяном князни своих и градов ихъ начахуся звати людие сии Словяня и Руси». Братья жили между собой в любви, «и завладеша многими странами тамошних краев» (приводится их перечень).

Впоследствии эти места поразил Божий гнев, «и изомроша людие во всех градех и весех, яко некому и погребати мертвых». Оставшиеся частью переселились на Белое озеро и «нарекошася Весь», другие возвратились на Дунай, где когда-то жили их предки. Великий Словенск и Руса «опустеша до конца на многие лета».

Только их далекие потомки вспомнили «о земле прадедъ своихъ, яко лежитъ пуста и некем не брегома… и начаша мыслити, како бы имъ наследити землю отецъ своихъ». Множество славян с Дуная «поидоша на землю Словенскую и Рускую». На месте прежнего Словенска они поставили новый город «и нарекоша Новъградъ Великии, и поставиша стареишину князя от рода же своего имянемъ Гостомысла. Тако жъ и Русу поставиша на старомъ месте, и инии гради многи обновиша».

Гостомысл княжил много лет. Перед смертью он призвал своих подданных и посоветовал им, во избежание смут, выбрать новых владетелей со стороны: «по смерти моеи идите до моря в Прускую землю и молите тамо живущихъ самодержцов, иже от рода кесаря Августа… да идутъ к вамъ княжити и владети вами». После кончины Гостомысла «послаша… послы в Прускую землю, они же шедшее и обретоша тамо курфистра или князя великого, имянемъ Рюрика, рода суща Августова. И молиша сего, да будетъ к нимъ княжити. И умоленъ бысть князь Рюрикъ и поиде на Русь з двемя братома своима с Триворомъ и с Синеусомъ».

В свое время об этой легенде, точнее ее авторе, четко высказался историк XVIII в. В.Н. Татищев: «колико сий сказитель, или паче враль, вероятия достоин, я толковать оставляю, но довольно того, что он никакого древняго свидетельства на то не покажет и в самом начале глупость его явна…» . Мы бы упомянули об этой легенде лишь как историческом анекдоте, если бы уже в наши дни ее не начал активно пропагандировать «профессор истории и философии» П.М. Золин, попытавшийся соединить воедино сведения Библии, представления русского книжника XVII в. и наши современные знания по древнейшей истории Европы. Он увидел в этом рассказе отголоски прежних событий, переселений народов и т.п., а также предлагал отметить в 2005 г. «эпический юбилей» – 4400-летие основания Старой Руссы. Однако, вряд ли возможно хоть как-то серьезно критиковать его взгляды. Чего стоят его «доказательства» индоевропейского языкового единства, когда он утверждает, что русские птицы галки «по смыслу названия отчасти хранят память и о галлах», равно как и город Галич Костромской области ?

Для нас больший интерес вызывает история возникновения этой легенды. Ранее мы приводили свидетельство С. Герберштейна, что уже в начале XVI в. в образованных кругах тогдашнего московского общества бытовали несколько версий происхождения названия «Русь», одна из которых возводила его к Руссу, брату Леха, от которого в свою очередь произошли поляки. Ряд исследователей видит в этом свидетельство каких-то древних преданий о прежнем единстве славянских народов, бытовавших на Руси. Думается, однако, что перед нами – сочинение XVI в. , содержащее намеки на тогдашнюю злобу дня и имеющее мало общего с начальными веками русской истории.

Уверенность в этом только укрепляется, если посмотреть – каким образом эта легенда возникла. В.Н. Татищев выяснил, что ее корни лежат в польской исторической литературе XVI в. Польские историки, пытаясь объяснить происхождение своего народа, в свое время сочинили легенду о двух братьях – славянских князьях Чехе и Лехе, которые «с роды своими» якобы через 500 лет после Христа переселились из Кроации на север, и от Чеха произошли чехи, а от Леха – ляхи, или поляки. Время ее создания определяется эпохой, когда и Чехия и Польша находились в составе одного государства – при Вацлаве II и Вацлаве III в начале XIV в. (Любопытно, что примерно же в это время чешской короне принадлежала и Кроация). Позднее, в XVI в., с выходом на арену европейской политики России, польские историки добавили к этим двум братьям третьего – Русса и от него произвели название России (в некоторых вариант Русс выступает как внук Леха). Некоторые прибавляли к ним и четвертого брата – Прусса. Понятно, что В.Н. Татищев был прав, называя подобные легенды «баснями» . Их появление во многом было вызвано стремлением определить место той или иной страны в системе европейских монархий.

Посмотрим, как это сказание развивалось в дальнейшем. Густынская летопись XVII в. знает Русса как сына, а не брата Леха (подобные колебания – верный показатель относительно недавнего происхождения не успевшего еще полностью сформироваться сказания) , и к тому же в ней впервые фиксируются сведения о библейском «полунощном» князе Россе.

Свой окончательный вид сказание принимает во второй половине XVII в. и фиксируется Никаноровской летописью. При этом, как мы видим, происходит следующее: фигура Русса объединяется с образом библейского «полунощного» князя Росса, а его брат Лех заменяется Словеном. Подобная перемена легко объясняется реалиями XVII в. – на протяжении этого столетия Россия постоянно воевала с Польшей – сначала в «Смутное время», затем в Смоленскую войну и при царе Алексее Михайловиче. При этом прежняя легенда о том, что поляки произошли от «больших» братьев, а русские – от «меньшого» оказывалась «идеологически неудобной». Понятно, что в подобных условиях образ Леха должен был быть заменен на нейтральный – Словена. Встречающиеся в сказании «приметы времени» (термин «самодержец», упоминание легенды о происхождении Рюрика от римского императора Августа, приписывание Рюрику титула курфюрста) четко определяют время складывания этой легенды – XVI в.

Аналогичный рассказ читается в составленном также в последней четверти XVII в. Мазуринском летописце. В нем русский книжник того времени предпринял попытку связать отечественную историю со всемирной: начиная изложение со всемирного потопа, он строит единую хронологическую шкалу, куда включает как события русской истории, так и церковного предания. В соответствии с этим он разбивает легенду о Словене и Русе на отдельные части и помещает их под различными годами. При этом он добавляет к созданной им схеме новые подробности – к примеру, в ней появляется фигура сына Афета – мифического Мосоха, якобы родоначальника москвичей: «Лета 2373 Мосох, шестый сын Афетов, внук Ноев, шедши от Вавилона с племенем своим абие во Азии и Еуропе над брегами Понтискаго или Чорнаго моря, народи московитов от своего имени…» .

Разумеется, требовать от подобных литературных произведений какой-либо исторической точности не приходится.

VII . Выводы. Перспективы дальнейших исследований

Подводя итоги всему вышесказанному, мы можем констатировать следующее. Впервые Старая Русса упоминается летописцем под 1167 г. К этому времени город уже был значительным центром Новгородской земли. Находка в Новгороде берестяной грамоты № 526 позволяет говорить о существовании Старой Руссы уже в XI в., но не дает возможности определить конкретную дату ее возникновения.

Археологические исследования, проведенные в городе, подтверждают факт существования Старой Руссы в первой половине XI в. Что касается вещевых находок более раннего времени, то четко отделить вещи, характерные только для X в., от вещей начала XI в., пока не представляется возможным, поскольку на современном этапе развития археологической науки датировки находок определяются с погрешностью до полувека. Тем не менее, по состоянию археологического изучения города на данный момент, все же можно говорить, что поселение возникло здесь приблизительно около 1000 г., т.е. в самом конце X в.

Вполне возможно, что будущие исследования позволят отнести время возникновения Старой Руссы и к более раннему периоду, может быть, даже ко второй половине X в. Главная роль, без сомнения, в этом будет принадлежать археологическим раскопкам.

Несмотря на то, что они проводятся в городе уже несколько десятилетий, все же так и не получено ответа на поставленную еще в 1966 г. главную задачу – до сих пор не найдены остатки древнейших городских укреплений. Главной причиной этого стало то, что археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно. Если учесть, что к XV в. территория города составляла около 200 га, то раскопанные к настоящему времени 1800 кв.м, составляя на этом фоне 0,09%, покажутся величиной мизерной.

Изменившиеся экономические условия в стране, сложности с финансированием привели к резкому сокращению масштабов археологических раскопок. В этих условиях перед археологами встала задача более четкого выбора мест будущих исследований в Старой Руссе.

Определенные подвижки в этом вопросе были сделаны уже В.Г. Мироновой. С целью получения картины распространения культурного слоя на территории Старой Руссы были собраны и картографированы данные более ста буровых скважин на территории древней части города. При этом следует отметить, что разрез буровой скважины хотя и не фиксирует характер и структуру культурного слоя, все же выделяет верхние рыхлые слои поздних строительных отложений, отличая их от более плотного слоя, характерного для средневекового времени, и фиксирует геологическую основу – материк. Разумеется, по этой причине точно датировать период первоначального отложения слоя на основании структуры буровых скважин не представляется возможным. Тем не менее, изучение этих материалов позволяет выяснить толщину культурного слоя, отложившегося в результате человеческой деятельности. Там где он мощнее, можно предполагать, что он начал образовываться в более раннее время.

При картографировании буровых отметок на современном плане города были выявлены места наибольшей концентрации мощности культурного слоя. В итоге выяснилось, что наибольшая концентрация мощности культурного слоя (здесь он достигает толщины от 4 до 7,5 м) приходится на два места – одно из которых расположено по соседству с районом Старорусского курорта (именно тут и проводились раскопки), а второе располагается по правому берегу р. Перерытица, в районе современных улиц Великая и Просвещения. Важным представляется вывод, что «первопоселенцами и в данном (т.е. во втором. – Авт .) случае в полной мере [мог быть] использован древний природный рельеф местности, представляющий собой удобный мыс, почти со всех сторон ограниченный водными рубежами. Можно предположить существование здесь еще одного раннего поселения древнего города» . Однако археологических раскопок тут не проводилось.

Между тем, у нас имеются серьезные основания полагать, что именно здесь и располагалась столь таинственно ускользающая от археологов древнейшая старорусская крепость. Результаты картографирования культурного слоя, показавшие, что наиболее мощные его скопления сосредоточены в двух местах, очень хорошо соотносятся с мнением жившего в XIX в. архимандрита Макария, что в древности Старая Русса разделялась на старую и новую части. Возможно, археологи прошли мимо этого показания из-за того, что он приводил это мнение, как доказательство того, что возникновение определения «Старая» в названии города произошло внутри городской территории: частые «разрушения почти до полного уничтожения заставляли оставшихся в живых жителей вновь отстраиваться преимущественно на старой части города, более удобной, – отсюда и название Старой Руссы» . Согласиться с данным объяснением мы не можем, потому что можно объяснить и иначе: жители больше строились на новом месте, поэтому старый район и прозвали Старой Руссой.

Известно, что в древности Старая Русса (также как и Новгород) в административном отношении делилась на пять концов – городских районов: Середка, Песий, Емецкий, Мининский и Рогов. Что касается двух последних, то они располагались за пределами древнего города. Мощность культурного слоя здесь не превышает 2 – 2,5 м. Данные шурфовки определяют даты первичного заселения этих участков временем не ранее XIV в. Наибольшая мощность залегания культурного слоя приходится на три остальных конца: Середку и Песий, на территории которых и были заложены основные раскопы, а также на Емецкий, где исследований не проводилось.

На наш взгляд, как раз этот район представляет основной интерес для будущих археологических раскопок. Данные геологического бурения на территории Емецкого конца фиксируют здесь мощность культурного слоя до 4 – 4,5 м.

При этом уточнить время возникновения Старой Руссы может использование дендрохронологического метода исследования обнаруженных в городе древнейших слоев уличных настилов, который по сравнению с вещевыми находками дает хронологически более узкие датировки.

Руководитель Группы исторической географии,

главный научный сотрудник Института российской истории РАН,

почетный член Международной Комиссии по истории городов,

Старший научный сотрудник Института российской истории РАН,

член Совета Всероссийского научно и культурно-просветительского

общества «Энциклопедия российских деревень»,

Рис. 1. Старая Русса. Карта-схема мощности культурного слоя по данным геологического бурения на территории древней части города (из статьи Мироновой В.Г. Старая Русса в древности // Российская археология. 1999. № 3. С. 60).

а – мощность слоя от 5 до 7 м, б – мощность слоя от 3 до 5 м, в – мощность слоя от 2 до 3 м, г – мощность слоя до 2 м; Емецкий – концы древней Руссы.

Энциклопедический словарь. Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. 61. СПб., 1900. С. 439.

Большая советская энциклопедия. [1-е изд.] Т. 52. М., 1947. Стб. 713.

Большая советская энциклопедия. 2-е изд. Т. 40. М., 1957. С. 495.

Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 24. Кн. 1. М., 1976. С. 424.

Советская историческая энциклопедия. Т. 13. М., 1971. Стб. 799.

Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия. Т. 2. М., 2001. С. 420.

Новгородская Первая Летопись. М.; Л., 1950. С. 32 (Далее: НПЛ).

Татищев В.Н. История Российская. Т. III . М., 1964. С. 94.

Строков А.А. Отчет об археологических работах в Старой Руссе в 1939 г. // Новгородский исторический сборник. Вып. 7. Новгород, 1940. С. 19 – 31.

Новгородские писцовые книги. Т. IV . СПб., 1905. С. 206, 207.

Миронова В.Г . Старая Русса в древности // Российская археология. 1999. № 3. С. 60 – 61.

Медведев А.Ф. Из истории Старой Руссы // Советская археология. 1967. № 3. С. 276 – 282; См. также: Он же . Археологические открытия в Старой Руссе // Археологические открытия 1966 г. М., 1967. С. 18 – 20.

В.В. Старая Руса в первых годах XVII столетия // Северный архив. Журнал древностей и новостей по части истории, статистики, путешествий, правоведения и нравов. 1827. Ч. 27. № 13. С. 21.

Миронова В.Г . История археологического изучения Старой Руссы // Материалы по археологии Новгорода. 1988. М., 1990. С. 202 – 223. См. также: Медведев А.Ф . Новые данные о Старой Руссе // Археологические открытия 1967 г. М., 1968. С. 19 – 20; Он же . Новые материалы о Старой Руссе // Археологические открытия 1971 г. М., 1972; Он же . Раскопки в Старой Руссе // Археологические открытия 1972 г. М., 1973; Медведев А.Ф., Смирнова Г.П . Раскопки в Старой Руссе // Археологические открытия 1974 г. М., 1975.

Публикации старорусских берестяных грамот см.: Арциховский А.В., Янин В.Л . Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962–1976 гг.). М., 1978 [грамоты 1–13]; Янин В.Л., Зализняк А.А . Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977–1983 гг.). М., 1986 [грамота 14]; Янин В.Л., Зализняк А.А . Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984–1989 гг.) М., 1993 [грамоты 15–23]; Янин В.Л., Зализняк А.А., Гиппиус А.А . Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1997–2000 гг.). М., 2004 [грамоты 24–36].

Медведев А.Ф. Старая Русса стала… старше // Новгородская правда. 1971. 27 июля.

Арциховский А.В., Янин В.Л . Указ. соч. С. 124 – 127. Позднее было уточнено, что указанная грамота была составлена раньше – в середине XI в. [ Янин В.Л., Зализняк А.А . Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984–1989 гг.) М., 1993. С. 176].

О нем см.: Гайдуков П.Г . Материалы к биографии А.Ф. Медведева // Материалы по археологии Новгорода. 1988. М., 1990. С. 201 (с приложением списка печатных работ А.Ф. Медведева).

Миронова В.Г. Берестяные грамоты из Старой Руссы (находки 1985 г.) // Советская археология. 1990. № 2. С. 216 – 225.

Торопова Е.В., Кожина Г.Н., Антропова Я.В., Торопов С.Е., Курочкин А.Ю . Археологические исследования в Старой Руссе в 1999 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 14. Материалы научной конференции. Новгород, 25–27 января 2000 г. Новгород, 2000. С. 44 – 53; Антропова Я.В., Торопова Е.В. Средневековая кожаная обувь Старой Руссы: первые результаты исследования // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 15. Материалы научной конференции. Новгород, 23–25 января 2001 г. Новгород, 2001. С. 245 – 257; Мусин А.Е., Торопова Е.В., Торопов С.Е . Христианские древности Старой Руссы (вопросы топографии и археологического контекста) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 16. Материалы научной конференции. Новгород, 22–24 января 2002 г. Новгород, 2002. С. 174 – 187.

Медведев А . Старая Русса приближается к 1000-летию // Старорусская правда. 1977. 13 сентября.

Самовер Н. Три Старые Руссы // Знание – сила. 1995. № 2. С. 113.

Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 57 – 58.

Полное собрание русских летописей. Т. VII . СПб., 1856. С. 262. Выделено нами. – Авт . (Далее – ПСРЛ).

Олеарий А. Подробное описание путешествия гольшинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636, 1639 гг. М., 1870. С. 105.

ПСРЛ. Т. XL . СПб., 2003. С. 27. Выделено нами. – Авт .

Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю. М., 1876. С. 289.

Вязинин И.Н. Старая Русса в истории России. Новгород, 1994; Яшкичев В.И. Русский этнос. Происхождение названия и истоки государственности. М., 2004. С. 31.

Платонов С.Ф. Руса // Дела и дни. 1920. Кн. 1. С. 2, 3.

Татищев В.Н . История Российская. Т. IV . М.; Л., 1964. С. 77 («И понеже город Старая Руса довольно от имяни видно, что прежде Новагорода была и люди оттуда в Новгород переселялись, то дало притчину думать, что от оного Русь имя возприяла»); Полянский М.И . Иллюстрированный историко-статистический очерк города Старой Руссы и Старорусского уезда. Новгород, 1885. С. 1; Пылаев В.А . Старая Русса. Исторический очерк города. Сергиев посад, 1916. С. 8 – 9; Паренаго С.Н . Краткий исторический очерк города Старая Русса. Новгород, 1929; Сухов М . Очерки Новгорода и Старой Руссы. Новгород, 1967. С. 21.

Повесть временных лет. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1999. С. 13.

Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. С. 55.

Основные положения этой версии были изложены Г.И. Анохиным с теми или иными вариантами в следующих статьях: Анохин Г.И . Рюрик – солевар из Русы! // Человек. 1994. № 4. С. 77 – 92; Он же . Рюрик – солевар из Русы // Мир путешествий. 1995. № 3-5. С. 9 – 13; Он же . Новая гипотеза происхождения государства на Руси // Вопросы истории. 2000. № 3. С. 51 – 61; Он же . // Свет. Природа и человек. 2001. № 8. С. 64 – 66.

Агеева Р.А., Васильев В.Л., Горбаневский М.В. Старая Русса. Тайны имени древнего города. М., 2002. С. 62 – 69.

Семенов П.П. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Т. III . СПб., 1899. С. 346 – 348.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. I . СПб., 1892. С. 23 – 27.

Золин П.М. 4400 лет Словенску Великому. 4400 лет Русе. 5000 лет терему Борея на горах Рипах. Новгород, 2004. С. 28, 116; См. также: Он же . Держава Борея. Новгород, 2004.

Миронова В.Г., Суховаров В.Н. Начальная топография Старой Руссы // Становление европейского средневекового города. М., 1989. С. 65, 67; См.: Миронова В.Г. Старая Русса в древности. С. 59 – 68.

Макарий, архимандрит . Церковно-историческое описание гор. Старой Руссы, содержащее в себе сведения о старорусских церквах, Спасском монастыре и духовном училище. Новгород, 1866.

К.А.АВЕРЬЯНОВ О ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАЗВАНИЯ «ЕМЕЦКОГО КОНЦА» СТАРОЙ РУССЫ ОТ СЛОВА «ЕМЕЦ» (СБОРЩИК ДАНИ) И О ПОИСКЕ ДРЕВНЕЙШИХ ГОРОДСКИХ УКРЕПЛЕНИЙ МЕЖДУ УЛ. ВЕЛИКАЯ И ПРОСВЕЩЕНИЯ.

В послесловии к научно-исследовательской экспертизе Института Российской Истории РАН от 11.01.2007. «О времени основания города Старая Русса Новгородской области» уже было обращено внимание на следующее:

1. С учётом рекомендаций Института Российской Истории РАН о необходимости проведения археологических раскопок, прежде всего в Емецком конце древней Старой Руссы, следует отметить, что и на заключительном этапе экспертизы при подготовке главы VII «Выводы. Перспективы дальнейших исследований», доктор исторических наук Константин Александрович Аверьянов (ныне руководитель группы Исторической Географии Института Российской Истории РАН) выдвинул и возможную причину возникновения Старой Руссы в середине X века:

2. Весьма любопытным является тот факт, что название Емецкого конца происходит от слова «емец» со времен «Русской Правды» и обозначающего чиновника по сбору дани, вир. С этим можно сопоставить известие «Повести временных лет» об установлении великой княгиней Ольгой размеров новгородской дани и организации ею погостов, помещенное под 947 г.: «В лето 6455. Идее Вольга Новугороду, и устави по Мсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани, и ловища ея суть по всей земли, знаменья и месты и повосты…»

3. В случае находок в Старой Руссе археологических материалов, твердо датируемых второй половиной X в., и с учетом данного известия возникновение поселения на территории нынешнего города можно будет связать с организацией здесь пункта по сбору даней во второй половине X века ».

И в сентября 2010 года уже сам К.А. Аверьянов в докладе, подготовленном для конференции «Новгородика 2010», подтвердил свой тезис о происхождение названия Емецкого конца в Старой Руссе от слова «ЕМЕЦ» ( чиновник по сбору дани), и при этом сопоставив известие «Повести временных лет» об установлении великой княгиней Ольгой размеров новгородской дани и организации ею погостов.

Сам доклад почти полностью дублирует экспертизу, в которой К.А. Аверьянов восстановил и самую первую версию двух также важных тезисов из экспертизы 2007 года:

1. ….. по состоянию археологического изучения города на данный момент, все же можно говорить, что ГОРОД возник здесь приблизительно около 1000 г., т.е. в самом конце X в.

2. Вполне вероятно, что будущие исследования позволят отнести время возникновения Старой Руссы ко второй половине X в. Главная роль, без сомнения, в этом будет принадлежать археологическим раскопкам.

(выдержки из доклада К.А. Аверьянова, подготовленного для конференции «Новгородика 2010»).

Однако из сообщений В.Н. Татищева вытекает, что крепость здесь существовала, по-видимому, уже задолго до первого летописного упоминания Старой Руссы: «Новогородцы в Русе, разломав ветхую крепость, построили новую, понеже прежних стен и стрельниц несколько сгорело, другие от древности развалились» . Тем самым перед исследователями встали задачи обнаружить эти городские укрепления и выяснить время их возникновения. Ответ на это могли дать только археологические раскопки.

Уже в первой половине XIX в. при геологическом бурении было выяснено, что культурный слой в черте города кое-где достигает 6,4 м. Первая попытка проведения раскопок в Старой Руссе была осуществлена в 1867 г., но сведения о них дошли крайне скудные.

Более планомерные археологические исследования в городе были предприняты в 1939 г. А.А. Строковым на мысу при слиянии рек Полисти и Перерытицы (Порусьи). Основываясь на описи 1625 г., он полагал, что на этом мысу у Воскресенского собора XVII в. располагалась древнейшая крепость Старой Руссы. Им были вскрыты напластования культурного слоя мощностью 1,5–1,7 м. Однако, судя по отчету, ничего более древнего, чем материалы XIV в., в этом месте обнаружено не было. Правда, это не помешало исследователю выступить с утверждением, что ему «удалось обнаружить следы древнейшего Старорусского поселения». Его он высказал на основании находок немногочисленных «мелких фрагментов лепной керамики», найденной на глубине 1,6–1,7 м . Но, судя по описанию и полевым зарисовкам керамики, она, скорее всего, не имеет отношения к истории города, а относится к первобытному времени, точнее – возможно когда-то существовавшей здесь неолитической стоянке. Находки А.А. Строкова не сохранились и уточнить его выводы не представляется возможным.

В 1957 г. Б.Н. Новиковым при обследовании прокладывавшейся в городе траншеи под водопровод были найдены керамика и стеклянные браслеты, характерные для периода XII – XIV вв., а также шиферные пряслица, широко употреблявшиеся на Руси с X в. до монгольского нашествия. Тем самым выяснилась возможность того, что в городе можно найти пласты не только XIV в., но и более раннего времени, которые позволили бы пролить свет на историю возникновения Старой Руссы.

Основанием для этого послужила геологическая разведка 1936 г., проводившаяся Б.Н. Архангельским и Н.А. Мулява и показавшая, что культурный слой достигает здесь почти 7 м. За организацию тут исследований говорило и топографическое расположение этого района – высокий коренной берег реки, даже в настоящее время представляющий собой хорошо очерченное всхолмление. При впадении ручья в реку Порусье, точнее в Малашку (ее старицу), образуется характерный мыс. Именно такие места являются, как правило, общепризнанными для древнерусских поселений с планировкой оборонительных сооружений полностью повторяющих особенности рельефа местности. Используя природный рельеф для создания укрепленного поселения на этом мысу, достаточно было лишь немного подравнять склоны, а с напольной стороны соорудить ров и вал.

И все же с первой попытки поставленные задачи решить не удалось. Оказалось, что археологи в 1966 г. несколько «промахнулись» – заложенные ими археологические шурфы, хотя и дали более ранний материал по сравнению с раскопками 1939 г., все же попали не на территорию первоначального ядра города, а на ту ее часть, которая была заселена лишь во второй половине XII в. А.Ф. Медведев был вынужден констатировать, что характер находок «не оставляет никаких сомнений, что этот район был заселен именно во второй половине XII в.». Слой XII в. на вскрытой площади оказался сравнительно небольшим и имел мощность всего до 25 см .

И все же, несмотря на относительную неудачу в решении поставленных перед исследователями задач, археологический сезон 1966 г. стал важным этапом в изучении Старой Руссы. Прежде всего укажем на то, что в их результате в Старой Руссе была найдена первая берестяная грамота. Важной находкой стало обнаружение свинцовой печати новгородского тиуна Тимофея Васильевича, который управлял Старой Руссой в конце XIV или начале XV в. (нам известно, что в 1416 – 1421 гг. он был новгородским посадником). Это позволило говорить о тесных связях Старой Руссы с Новгородом. Разумеется, об этом было известно по письменным источникам достаточно давно, но только в 1966 г. впервые было получено материальное подтверждение этого факта. И хотя печать новгородского тиуна относилась к достаточно позднему времени, можно было надеяться, что вскоре последуют находки, которые подтвердят наличие этих связей в более ранний период.

Однако заложенный А.Ф. Медведевым по соседству с первым второй раскоп дал примерно те же результаты – была найдена еще одна свинцовая печать новгородского архиепископа с надписью «печать владычная» на одной стороне и изображением креста на другой. По времени она относится к XIV – XV вв. Нижние слои этого раскопа также содержали материал не ранее середины XII в.

Поэтому в 1967 г. А.Ф. Медведев заложил на территории предполагаемого древнего города несколько рекогносцировочных раскопов. Правда, результаты их исследования оказались не слишком впечатляющими. Хотя мощность культурного слоя доходила в них до 4 м, древнейшие из найденных находок относились лишь к XI – середине XII в. Особую надежду археолог возлагал на заложенный им VII раскоп. Если разведочные раскопы закладывались из расчета 16 кв.м каждый, то этот раскоп имел площадь в 64 кв.м, т.е. в четыре раза больше. В 1969 г. археолог прирезал к нему новый уже IX раскоп площадью в 72 кв.м. В этом месте рельеф местности имел явно выраженное повышение примерно на 2,5 м, что давало основание полагать, что именно здесь могли быть расположены древние городские укрепления, о которых упоминала летопись. Однако эти ожидания не оправдались. Культурный слой мощностью 4,2 м содержал обычные напластования с остатками жилых и хозяйственных построек, а по характеру находок освоение этого участка относилось к XI в. Еще один VIII раскоп площадью в 100 кв.м был заложен им в другом месте, где рельеф местности также имел большой уклон. Но материалов ранее первой половины XII в. и здесь обнаружено не было.

Разочарование археолога было настолько велико, что он даже решился перепроверить работы А.А. Строкова 1939 г. Как известно, тот проводил свои исследования на территории Старорусского острога. Судя по описи А.И. Чоглокова и дьяка Д. Семенова 1625 г., он представлял собой в плане небольшой треугольник, огражденный с двух сторон реками Полистью и Перерытицей, а с напольной стороны рвом. Было известно, что он был срублен «немецкими людьми» в 1612 г. Несмотря на то, что раскопки 1939 г. обнаружили здесь лишь материалы не ранее XIV в., все же оставалась вероятность того, что крепость XVII в. располагалась где-то по соседству с более ранними укреплениями.

Относительная удача улыбнулась А.Ф. Медведеву при исследовании в 1969 – 1970 гг. X раскопа, заложенного им во дворе дома 69 по ул. Минеральной. Культурный слой оказался здесь самым мощным и доходил до 6,18 – 6,22 м. В ходе раскопок археологи наткнулись на древнюю улицу, замощенную бревнами. Было зафиксировано 26 ярусов мостовой (всего на два меньше, чем в Новгороде). Нижние слои раскопа датировались X – началом XI в. Правда, говорить о X в. можно было только с относительной натяжкой.

На всем этом пространстве было сделано немало находок – найдены свинцовые печати Мстислава Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, княжившего в Новгороде в 1155 – 1157 гг., новгородского князя Дмитрия Александровича, сына Александра Невского (датируется второй половиной XIII в.). Были обнаружены также берестяные грамоты (всего в Старой Руссе по состоянию на 2000 г. было найдено 36 грамот ), но они мало чем помогли в вопросе о времени возникновения Старой Руссы, поскольку древнейшие из них стратиграфически относятся к первой половине XII в. Что касается нижних слоев этого участка, по данным стратиграфии и облику керамики они датируются первой половиной XI в. Все это позволило А.Ф. Медведеву убедительно говорить о том, что Старая Русса процветала уже в середине XI в.

Данное утверждение подтвердила через несколько лет находка, сделанная в Новгороде в 1975 г. Мы имеем в виду найденную на Троицком раскопе берестяную грамоту № 526. Она была найдена вблизи дворового настила, который данными дендрохронологии датируется 1072 г., и стратиграфически относится к 80-м годам XI в. Палеографические признаки (т.е. начертания букв) подтверждают эту дату и могут быть четко отнесены к XI – XII вв. В ближайшем окружении грамоты были найдены предметы, характерные для XI в.

Дело А.Ф. Медведева продолжила В.Г. Миронова из Института археологии АН СССР. В 1985 г. она возобновила работы на законсервированном в 1978 г. XV раскопе. Вскрытые всего за один сезон три пласта (на площади раскопок в 100 кв.м) дали небывалый для Старой Руссы «урожай» грамот – девять берестяных свитков, которые относились к первой половине – середине XII в. Все они концентрировались на площади не более 30 кв.м, и принадлежали, судя по всему, владельцам одной усадьбы. Дендрохронологическая дата сооружений мостовой, относящихся ко времени написания грамот, ограничивалась 1102 – 1143 гг. Обнаруженный комплекс берестяных грамот почти целиком состоял из долговых записей и, по-видимому, являлся собственностью ростовщика, дававшего в долг денежные и прочие ссуды . При дальнейших раскопках можно было надеяться выявить здесь новые берестяные грамоты, которые бы удревнили начальную дату первого документального упоминания Старой Руссы. Поэтому тогда же она заложила в 1988 г. по соседству с ним новый XVI раскоп.

Однако ситуация в стране начала резко меняться, отсутствие средств мешало проведению раскопок и, едва начав на нем работу, она была вынуждена в 1989 г. ее прервать. В 1997 г. Институт археологии РАН попытался возобновить раскопки. С 1999 г. их ведет археологическая экспедиция Новгородского государственного университета (Е.В. Торопова). Однако их результаты дали не слишком много нового. Нижние слои культурных напластований в XVI раскопе в целом датировались также как и в соседних – второй половиной XI – XII в. Были обнаружены остатки сруба, датируемого 1030-ми годами. В 2001 г. здесь в нижних слоях были найдены несколько фрагментов восковых свечей и оплавленного воска, что по аналогии с новгородскими материалами может привести нас ко времени конца X – начала XI в.

С учетом исследований на XVI раскопе, а также материалов изученного А.Ф. Медведевым в 1969 – 1970 гг. X раскопа, выяснилось, что древнейшие археологические находки, обнаруженные в Старой Руссе, приходятся на рубеж X – XI вв. Однако, четко «уловить» их пока не представляется возможным из-за слабой разработки методики археологических исследований. Следует учитывать, что на современном этапе развития археологической науки вещевые находки обеспечивают лишь приблизительную хронологическую точность (примерно до 50 лет). Поэтому в своей газетной статье 1977 г. А.Ф. Медведев, поставив вопрос о дате возникновения Старой Руссы, писал: «Когда же возникла Руса: в X в. или в первой половине XI в.? На этот вопрос определенно ответить мы пока не решаемся». И далее объясняя это, он констатировал: «Вот почему приходится пока воздерживаться от категорического вывода, что Руса была основана в X в., хотя это и вполне возможно. Археологические раскопки в ближайшем будущем, несомненно, позволят выяснить и этот вопрос. Во всяком случае, в пользу X в. говорит и тот факт, что в первой половине XI в. Руса предстает перед глазами археологов в полном расцвете городской культуры» .

Подводя итоги всему вышесказанному, мы можем констатировать следующее. Впервые Старая Русса упоминается летописцем под 1167 г. К этому времени он уже был значительным центром Новгородской земли. Находка в Новгороде берестяной грамоты № 526 документально зафиксировала его существование в середине XI в. Археологические исследования, проведенные в городе позволяют твердо утверждать о факте существования Старой Руссы в первой половине XI в. При этом, по состоянию археологического изучения города на данный момент, все же можно говорить, что город возник здесь приблизительно около 1000 г., т.е. в самом конце X в.

Вполне вероятно, что будущие исследования позволят отнести время возникновения Старой Руссы ко второй половине X в. Главная роль, без сомнения, в этом будет принадлежать археологическим раскопкам.

Изменившиеся экономические условия в стране, сложности с финансированием привели к резкому сокращению масштабов археологических раскопок. Тем не менее, согласно известной русской пословице, «нет худа без добра». В этих условиях перед археологами встала задача более четкого выбора мест будущих исследований в Старой Руссе.

При картографировании буровых отметок на современном плане города были выявлены места наибольшей концентрации мощности культурного слоя. В итоге выяснилось, что наибольшая концентрация мощности культурного слоя (здесь он достигает толщины от 4 до 7,5 м) приходится на два места – одно из которых расположено по соседству с районом Старорусского курорта (именно тут и проводились раскопки), а второе располагается по правому берегу р. Перерытица, в районе современных улиц Великая и Просвещения. Важным представляется вывод, что «первопоселенцами и в данном (т.е. во втором. – Авт.) случае в полной мере [мог быть] использован древний природный рельеф местности, представляющий собой удобный мыс, почти со всех сторон ограниченный водными рубежами. Можно предположить существование здесь еще одного раннего поселения древнего города» . Однако археологических раскопок тут не проводилось.

Между тем, у нас имеются серьезные основания полагать, что именно здесь и располагалась столь таинственно ускользающая от археологов древнейшая старорусская крепость. Результаты картографирования культурного слоя, показавшие, что наиболее мощные его скопления сосредоточены в двух местах, очень хорошо соотносятся со свидетельством жившего в XIX в. архимандрита Макария, что в древности Старая Русса разделялась на старую и новую части. Возможно, археологи прошли мимо этого показания из-за того, что он приводил этот факт, как доказательство того, что возникновение определения «Старая» в названии города произошло внутри городской территории: частые «разрушения почти до полного уничтожения заставляли оставшихся в живых жителей вновь отстраиваться преимущественно на старой части города, более удобной, – отсюда и название Старой Руссы» . Согласиться с данным объяснением мы не можем, но игнорировать приведенный им факт не следует.

Известно, что в древности Старая Русса (также как и Новгород) в административном отношении делилась на пять концов – городских районов: Середка, Песий, Емецкий, Мининский и Рогов. Что касается двух последних, то они располагались на периферии древнего города. Мощность культурного слоя здесь не превышает 2 – 2,5 м. Данные шурфовки определяют даты первичного заселения этих участков временем не ранее XIV в. и поэтому становится понятным, что к проблеме возникновения Старой Руссы они не имеют отношения. Наибольшая мощность залегания культурного слоя приходится на три остальных конца: Середка и Песий, на территории которых и были заложены основные раскопы, а также Емецкий, где исследований не проводилось.

Весьма любопытным является тот факт, что название Емецкого конца происходит от слова «емец», известного со времен «Русской Правды» и обозначающего чиновника по сбору дани, вир. С этим можно сопоставить известие «Повести временных лет» об установлении великой княгиней Ольгой размеров новгородской дани и организации ею погостов, помещенное под 947 г.: «В лето 6455. Иде Вольга Новугороду, и устави по Мсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани, и ловища ея суть по всей земли, знаменья и месты и повосты…» . В случае находок в Старой Руссе археологических материалов, твердо датируемых второй половиной X в., и с учетом данного известия возникновение поселения на территории нынешнего города можно будет связать с организацией здесь пункта по сбору даней во второй половине X в.